Глеб Кащеев - Боги, которые играют в игры
Дед улыбнулся в ответ.
***
– Ваше святейшество, Вам послание от настоятеля Цистерианского монастыря на границе Арагона.
– Читай.
– Настоятель сообщает, что в начале мая постучался в двери монастыря безумец в рваных одеждах. Монахи обогрели и накормили юродивого, как того велит милосердный устав монастыря, но настоятель опознал в безумце Брата Педро Абруэса, главу Арагонской инквизиции. Никому не сказав о своем открытии, он заточил безумца в келье, а сам отправил письмо вам, ваше святейшество.
– Настоятель поступил разумно. Брат Педро, борющийся с ересью в Арагоне, не может оказаться слаб рассудком и подвести Господа. Предай гласности, что до нас дошли слухи, что Брат Педро был убит во время молитвы в стенах церкви подлыми еретиками. И объяви о священном карающем походе в Сарагосу. Пока покончить с арагонским своеволием. Безумец же не должен покинуть стены кельи. Надеюсь, брат, ты хорошо понял меня.
– О да, ваше святейшество.
Заглядывающий
Я давно привык, что в большинстве захватывающих художественных романов и в любом голливудском фильме у истории, в которую попадает главный герой, всегда есть четкое начало. Например: «Было чудесное солнечное утро и ничто, казалось, не предвещало беды, когда…» или что-то в этом роде. Не у всех историй есть четкий конец, но начало должно быть четко обозначено, как некий день X, когда все пошло не так, как обычно. Мне всегда казалось, что и в жизни, по крайней мере в моей, все должно происходить точно так же. Однако, моя история, как оказалось, не имеет никакого четкого начала. Моя жизнь плавно перетекала по изгибам судьбы, наверное, точно так же, как и у большинства людей, и я никак не могу выделить тот самый момент, с которого стоит вас посвящать в мою историю, не имеющую начала.
Вероятнее всего, начать надо с работы в Газсервисе. Именно с нее началась вся эта цепочка событий. Возможно, было что-то еще и из более раннего времени, но я вообще крайне смутно могу вспомнить какие-то события из моей молодости. Помню только какие-то отрывки, никак не склеивающиеся в единое связное повествование.
Предмет вожделения и пускания слюней для всех офисных хомячков, возводящих стабильный высокий оклад и уверенность в завтрашнем дне в наивысшие жизненные ценности. Как я попал в этот бастион пафоса я толком и сам не понял. Компания, где я коротал свои дни до этого, тихо пошла ко дну, и я пару месяцев беспрестанно обивал пороги кадровых агентств, когда на очередном собеседовании мне неожиданно сказали, что отправили мое резюме в Газсервис и меня ждут там завтра к 10 утра. На мой вопрос о должности и окладе кадровичка сначала возвела очи в дешевый подвесной потолок и тяжело вздохнула, а затем посмотрела на меня как на идиота. «Идите, завтра вам все скажут», – тоном школьной учительницы только что отчитавшей двоечника, изрекла она и непререкаемо поставила штамп об убытии во временный пропуск.
Это ощущение собственного полного идиотизма только укрепилось на следующий день. Представьте себе стерву, прекрасно понимающую свою власть над толпой белых воротничков, жаждущих попасть в число небожителей офиса Газсервиса. При этом, по своему положению в компании, стерва сама находится на уровне младшего помощника менеджера по кадрам и, по сути, в иерархии компании находится ничуть не выше секретарши. Взглядом свысока «боже как вы меня все утомили» она снисходит до кандидатов, превращая собеседование в изощренную цепочку унижений. Не знаю, как там нанимают руководителей, но у меня создалось ощущение, что целью собеседования является не получение каких-либо знаний обо мне и моих способностях, а самоутверждение этой длинноногой особы и наслаждение кратковременной властью над тем, кто посмел вожделеть стать равным ей.
А теперь представьте, что таких стерв вам надо пройти как минимум три, прежде чем вам допустят до собеседования с тем, кто собственно и принимает решение о вашем найме на работу – с вашим потенциальным начальником. Возможно, у этой череды унижений и была четкая цель – отсеять всех, кто не замотивирован на работу в Газсервисе в нужной степени, но у меня лично никакой мотивации не было и в помине. Так, как мне было, в общем-то, все равно, я покорно терпел происходящее, послушно отвечая на вопросы и педантично заполняя все графы идиотских тестов и анкет.
В отличие от менеджеров по персоналу, мой новый начальник мне понравился. Живой, чуждый классических для Газсервиса понтов, довольно открытый и веселый. Собеседование с ним было скорее дружеской болтовней. Помню, я даже удивлялся, насколько этот человек не вписывается в общий стиль поведения руководителей компании. Оказалось, что так думал не только я, так как его внезапно сократили в день начала моей работы.
Такое часто бывает в крупных компаниях, когда даже внутри отдела персонала не все в курсе кто что делает – одна сотрудница нанимает сотрудников в новый, только создающийся отдел, то есть оформляет на работу меня, а начальник отдела кадров в это же самое время увольняет моего несостоявшегося руководителя и его новый, так и не заработавший отдел.
Официально, на момент расформирования отдела в нем еще никто не числится, поэтому и процесс расформирования не запускается по обычным процедурам – только потому, что документы о моем зачислении в тот момент еще не прошли все бюрократические процедуры. Все это я понял несколько после, а тогда, в первые дни, я просто просиживал рабочее время возле компьютера, в огромном зале, поделенном перегородками на отдельные кельи, и гадал, когда же меня уволят, переведут в другой отдел или вообще дадут хоть какое-нибудь задание. Прошла неделя, затем другая. Обо мне забыли. Я был единственным сотрудником отдела, который убрали из структуры компании, но не убрали из штатного расписания в базе кадровиков. У меня не было начальника, не было заданий и основным моим занятием было просто просиживание рабочего дня перед экраном компьютера.
Постепенно я познакомился с ближайшими соседями, чьи макушки виднелись за перегородками рядом, постепенно вписался в офисный ритм. Слава богу, даже в столовой было не принято обсуждать свою текущую работу. Пошутить над начальником в курилке, или обсудить ножки новой секретарши – это было естественно, но о сути своей текущей работы речь не заходила никогда. На нее было словно наложено неявное табу. Или, возможно, явное, прописанное в какой-нибудь регламентирующей бумажке, которые я, как и все здравомыслящие люди, читать при поступлении не стал.
Не могу сказать, что меня не удивляло и не напрягало такое существование. В первый месяц я действительно сидел как на иголках, вздрагивая от каждого приближающегося ко мне незнакомого человека, но, после получения первой, вполне приличной зарплаты в кассе, я вдруг понял, что прочно занял место офисного приведения – никому не было ровно никакого дела до моего существования. Сам факт существования моего отдела из одного человека не был известен вышестоящему руководству, а бухгалтерия работала по своим четким законам – раз есть штатная единица, то должна быть зарплата, которую, слава богу, мой несостоявшийся начальник все-таки успел мне назначить. Я исправно приходил утром, ибо за опоздания штрафовали, уходил вовремя вечером, вел обычную офисную жизнь днем – прятал от чужих взглядов свои путешествия по интернету и создавал иллюзию активной работы над одним и тем же вордовским документом и таблицей с диаграммами. Я поддерживал дружеские беседы с коллегами, но старался не заводить друзей, которые бы потребовали рано или поздно большей откровенности касательно сути моей работы. Единственное, что было сложно переносить, так это абсолютно бессмысленное просиживание рабочих часов. Сначала я вдоволь начитался анекдотов и смешных историй, устал от новостных сайтов и соцсетей, переиграл в кучу онлайновых игр, но так и не нашел удовлетворительный способ убийства времени. Я завел блог, и даже сделал в нем пару записей, но что писать, если жизнь сера и однообразна как бетонный забор вдоль железнодорожной насыпи? В конце концов, я остановился на том, что начал делать маленькие заметки об окружающих меня людях. Это был своего рода дневник, который я нигде не публиковал – отчасти из опасения, что моя интернет активность может отслеживаться службой безопасности, и мой блог рано или поздно прочитает тот, кто поймет о какой компании в нем идет речь. Отчасти из-за того, что просто не понимал, кому еще может быть интересна информация о том, с каким выражением лица секретарша Маша рассматривает анкеты на сайте знакомств, а местечковый босс Кирилл Петрович при походе в туалет иногда старательно прячет журнал под полами пиджака.
Спустя несколько месяцев работы такие наблюдения у меня вошли в постоянную привычку. Я приходил в супермаркет вечером и ходил вдоль полок, глядя не на продукты, а на людей: покупателей, продавцов, грузчиков и кассирш. Я старался почувствовать их состояние в этот момент наблюдения и понять их мысли. Постепенно у меня даже возникло некоторое подобие игры – я незаметно пристраивался за очередным покупателем и брал с полок ровно те же продукты, что и он, стараясь тратить на выбор примерно такое же время. Я словно входил на мгновение в чужую жизнь, словно рука в перчатку, вникал в его тягучие, или наоборот, скачущие мысли, шагал в том же темпе, даже интуитивно дышал так же, как и выбранный мной покупатель. Уже после недели тренировок я научился довольно хорошо дублировать состояние практически любого человека, на небольшой период, обменивая свое невнятное существование на частичку чужой жизни и чужих эмоций. Я чувствовал одиночество дряхлого старика и кипучую радость молодой пары, украдкой целующихся, как только им казалось, что на них никто не смотрит.
